Субъекты повестки
Эскалация конфликтов, борьба за ресурсы и сферы влияния – объективные, но не единственные угрозы, способные нарушить баланс сил в мировой геополитике. К многополярности как основному гаранту стабильности призывают политики, общественные деятели, эксперты. Оправданны ли эти ожидания?
Концепция «многополярного мира» вошла в публичный дискурс в конце XX века. Кто автор термина, сказать сегодня сложно, поскольку в разных странах ученые, философы, социологи стали одновременно озвучивать мысль о смене парадигмы международных отношений. Новая модель миропорядка предполагала объединение государств в «центры тяжести», каждый из которых обладал бы паритетом политической, экономической и военной мощи.
В 2012 году российский политолог, философ и мыслитель Александр Дугин ввел в научный оборот понятие «локальные цивилизации», которые строят с остальным миром единую сеть международных отношений на основе торгово-экономических, научных, культурных связей. Такие «цивилизации» требуют новой дипломатии – не иерархической, а гибкой, многослойной и стратегически сложной.
Президент Московской торгово- промышленной палаты Владимир Платонов говорит, что концепция многополярного мира строится на существовании нескольких центров принятия решений, при этом внутри таких центров каждая страна сохраняет свою идентичность и может иметь, к примеру, разные взгляды на религию, институт семьи или вопросы воспитания.
«Многополярный мир – это не просто передел сфер влияния и не соревнование держав за до- минирование. Это переход к новой глобальной архитектуре, где международные отношения строятся на принципах культурной самобытности, стратегической автономии и равноправного партнерства. Более того, это система, в которой каждое государство получает возможность быть не объектом, а субъектом глобальной повестки, выстраивать свою стратегию, исходя из собственных интересов и ценностей», – считает основатель и руководитель юридической компании Renta.One Сергей Шаймарданов.
Но реальность вносит коррективы в идеальную картинку, которую рисует эксперт. По словам директора Центра социально-политических исследований РЭУ им. Г.В. Плеханова к.и.н. Юлии Давыдовой, «много- полярность» можно считать более справедливым миропорядком, только если общие проблемы решаются участниками системы коллективно.
«В этом случае открывается возможность сформировать коллективную систему безопасности, которая будет основана не на силе одного государства, а на взаимных гарантиях. Отсутствие внешнего давления мирового лидера даст странам возможность выбирать свой путь политического развития и экономическую модель, оптимальную для раскрытия потенциала государства», – заключила Юлия Давыдова.
Эпоха импровизации
В мире существует несколько «центров силы» – это как минимум США, Китай и Россия. Однако, если углубиться в суть вопроса и посмотреть на реальные возможности отдельных стран и регионов, станет ясно, что «полноправных субъектов», формирующих и влияющих на политическую повестку, гораздо больше. Голоса Тегерана, Пекина, Анкары, Бразилиа, Нью-Дели и Москвы звучат громко и отчетливо. Китай и Индия инвестируют в инфраструктуру Центральной Азии, создавая альтернативные маршруты торговли, например, через Северный морской путь или проекты Шелкового пути. Россия и Беларусь через Евразийскую хартию конца 2024 года продвигают экономический и культурный суверенитет, выступают за укрепление местных производств, развитие цифровых платформ и снижение рисков от внешних шоков.
У России особое место: она не просто геополитический игрок, а идеологический архитектор нового мирового уклада. Огромный ресурсный потенциал, ядерный щит, мощная культурная и научная традиции – все это делает нашу страну естественным полюсом силы. И Россия справляется со своей глобальной миссией, предлагая в противовес универсализму, навязанному извне, модель взаимодействия, основанную на уважении страновых различий, стратегической уравновешенности и глубоком понимании исторических процессов.
Но сформирован ли на сегодня многополярный мир? Проректор по научной и проектной работе, заведующая кафедрой зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета д.э.н., профессор Ольга Павленко считает, что концепция многополярного мира пока не сложилась. По мнению эксперта, мир находится в переходной стадии. И эта стадия уникальна, потому что наступила эпоха импровизаций в политике и экономике.
Пожалуй, именно это обстоятельство открывает практически безграничные возможности для создания новых экономических и кооперационных связей.
Ольга Павленко выделяет несколько тенденций, указывающих на это. Во-первых, формируются альтернативные западноцентричной модели форматы. Объединение БРИКС становится все более привлекательным для Глобального Юга, который вбирает 37% мирового ВВП. Во-вторых, меняется роль так называемых региональных держав – Бразилии, Индонезии, Вьетнама, Австралии, ЮАР, Саудовской Аравии, Южной Кореи, Турции. Они все активнее влияют на глобальные решения, особенно в финансово-экономической сфере, превращаясь в хабы поставок товаров и услуг, в финансовые центры, перераспределяющие денежный поток от развитых экономик в развивающиеся. В-третьих, уровень экономической и политической неопределенности усиливается, и этот «индикатор страха» только растет, что стимулирует фрагментацию мира и перераспределение ресурсов.
Другие полюсы земли
В качестве новых центров влияния выделяются государства, обладающие сочетанием ресурсов, технологий и геополитического веса. «Китай и Индия растут за счет внутреннего рынка и промышленного потенциала, Россия – за счет энергетических ресурсов и военной мощи, Турция – благодаря роли дипломата, а Бразилия и Индонезия – как демографические и экономические гиганты. Однако раз полученный статус «полюса», «центра силы» не является окончательным: его достижение требует устойчивого развития, международного признания и способности противостоять давлению игроков международной арены», – говорит политолог к.ю.н. Дмитрий Матюшенков.
Пешке непросто стать ферзем. Смена геополитических полюсов на земном шаре вызывает конфликт интересов, пересмотр альянсов, борьбу за контроль над ключевыми ресурсами и инфраструктурными проектами. По словам Дмитрия Матюшенкова, региональные и глобальные организации, такие как ШОС, БРИКС, ЕАЭС и АСЕАН, становятся основными механизмами сотрудничества, позволяющими объединять усилия государств на основе их культурных и цивилизационных особенностей. Эти международные платформы способствуют экономической интеграции, совместным проектам в области технологий, энергетики и безопасности. Страны – участницы объединений создают альтернативные финансовые и платежные системы, снижая зависимость от западных институтов. Например, Россия активно развивает диалог с Арабским миром, Латинской Америкой и Африкой, используя свое геополитическое положение и многовековой опыт взаимодействия с разными культурами.
С этой мыслью согласен и Сергей Шаймарданов. «Международные организации – это не просто формальные институты, а площадки идеологического, правового и экономического переформатирования мира. БРИКС и ШОС выступают флагманами альтернативного глобализма: они предлагают миру модель, в которой решения принимаются консенсусом, а не директивой. Россия активно использует эти площадки для продвижения своих инициатив – от создания независимых платежных систем до коллективной безопасности
и гуманитарных обменов», – считает Сергей Шаймарданов.
Особую роль в переустройстве мира приобретают технологические факторы. Страны, инвестирующие в ИИ, кибербезопасность и военные системы (например, Китай, Россия), повышают свой статус в глобальной иерархии, что напрямую влияет на их внешнеполитические приоритеты – от создания альтернативных платформ связи до участия в разрешении региональных конфликтов.
Мировая экономика начинает переориентироваться на Глобальный Юг, поскольку меняются траектории внешнеторговых операций. В то время как интерес коллективного Запада к развивающимся рынкам снижается, торговля Юг – Юг приобретает все большие масштабы. Страны Восточной и Юго-Восточной Азии находятся в состоянии наращивания своих потенциалов. Капитал перетекает в более безопасные и стабильные юрисдикции и рынки, которые гарантируют сохранность зарубежных активов. Для стран БРИКС в этой связи открываются возможности для расчетов в национальных валютах. Происходит постепенный процесс дедолларизации мира. Так, после XVI Международного форума стран БРИКС перед Новым банком стран объединения поставлена задача развивать системы промежуточных платежей.
Угрозы и перспективы
Но многополярность – это история не только про более справедливый миропорядок, но и про конфликты интересов. Вспомните весы с двумя чашами, уравновешивающими друг друга. А теперь представьте, что чаш не две, а пять или даже десять. Какая конструкция будет более стабильной – с двумя или с несколькими неизвестными? В условиях, когда несколько стран стремятся укрепить свои позиции на международной арене, возрастает напряженность. На практике это может проявляться в экономической борьбе, политических маневрах, а также в наращивании военного потенциала. Например, соревнование между такими державами, как США, Китай и Россия, может привести к эскалации конфликтов, начиная от торговых войн и до территориальных споров. Многополярность также может усугубить проблемы, связанные с кибербезопасностью. В условиях конкуренции между державами растет число кибератак – инструментов гибридной войны. Наконец, нельзя забывать о вызовах, связанных с глобальным экономическим неравенством. В многополярном мире различные регионы могут развиваться с разной скоростью, что приводит к увеличению разрыва между богатыми и бедными государствами. Это, в свою очередь, может спровоцировать миграционные волнения и гуманитарные кризисы.
Новые формы сотрудничества и взаимодействия между государствами, которые неизбежно приходят на смену – например, ООН или G7, – должны помочь построить стабильное и безопасное будущее. Россия, как и в целом Юг с его растущей геополитической значимостью, должна сыграть в этом ведущую роль.
изображение на обложке — andreync, Romanchuck Dimitry/Shutterstock/FOTODOM