ГКО Российской империи
Если вы думаете, что слабый рубль – это наследие дефолта 1998 года, то вот вам письмо, которое легло на стол императора Александра III декабрьским днем 1896 года. В нем наставник самодержца Константин Победоносцев «смеет утруждать» царское внимание «нынешним беспримерным падением» курса рубля по отношению к иностранным валютам. Но если бы Константин Петрович написал свое письмо еще на сто с лишним лет раньше, то его содержание не потеряло бы актуальности ни на йоту.
Виной тому стало появление в 1769 году ассигнационного рубля – платежного средства, эквивалентного металлическим монетам. Конечно же, можно сказать, что ассигнации явились одним из «прогрессивных» шагов просвещенной императрицы Екатерины II, данью европейской монетарной моде того времени да и просто прообразом бумажных денег в России. Однако у денежного знака, как и у медали, есть две стороны.
Первые бумажные деньги
Вопреки распространенному мнению, при введении ассигнаций Екатерина II не брала за образец французский опыт. Денежные знаки из бумаги появились во Франции на постоянной основе лишь в 1795 году, а все предпринимавшиеся до той поры попытки эмиссии бумажного ливра (валюты Французского королевства) заканчивались не особо успешно.
Банкноты появляются в Европе после знаменитой Революции цен в XVI–XVII веках, когда золота и серебра из испанских и португальских колоний стало так много, что благородные металлы резко упали в стоимости. Последовавшее за этим обесценивание металлических денег привело к переосмыслению платежных средств.
Первыми бумагой начали расплачиваться в Англии. В середине XVII века банкиры лондонских ювелиров стали выдавать вексели, которые можно было обменять на золото. Эти долговые расписки, подкрепленные твердым курсом, постепенно вошли в оборот как полноценные денежные знаки и получили знакомое нам теперь название «банкнота» (англ. вank-note – банковская расписка).
И хотя авторство названия для подобных платежных средств принадлежит англичанам, они не являются изобретателями бумажных денег. Самая древняя известная банкнота мира происходит из Китая и относится к VII веку.
До 1769 года в Российской империи ходили лишь серебряные рубли с медным разменом, но благородного металла не хватало для финансирования начавшейся войны с Турцией. Кроме того, хождение огромной массы разменных монет усложняло работу тогдашних налоговиков. Это сегодня 100 рублей легко помещаются в кошелек, а почти три века назад вес медной монеты на ту же сумму составлял 6 пудов, или 100 кг. Неудивительно, что в те времена для сбора подушной подати снаряжались целые караваны!
Введение бумажных ассигнаций – долговых расписок о том, что государство заняло у населения денег, – решало две эти проблемы одним махом. Причем размен меди на бумагу казался для населения вполне себе выгодным, ведь государство обещало чуть позже вернуть занятые деньги с процентами. Те читатели, которые хорошо помнят «лихие 90-е», наверняка подумали о ГКО (государственных краткосрочных облигациях). И действительно, как мы с вами увидим дальше, у ассигнаций двухсотлетней давности и облигаций нашего недавнего прошлого немало общего.
Но вернемся в XVIII век. Исключительное право эмиссии ассигнаций получил специально созданный Ассигнационный банк. В манифесте о его учреждении говорилось, что выпуск бумажных денежных знаков не должен превышать наличную сумму монеты, находящейся в банковских хранилищах. Этот запас составлял порядка 1 млн рублей, и, соответственно, той же суммой ограничивалась эмиссия ассигнаций. Однако затем лимит расширился до 2,5 млн рублей, из которых медной монетой обеспечивалось лишь 2 млн. В результате государство выручило гигантскую по тем временам сумму в 500 тыс. рублей, которые были так необходимы для ведения Русско-турецкой войны.
Взбесившийся станок
Выпуск ассигнаций имел большой успех не только с точки зрения пополнения казны. Население довольно быстро почувствовало, что «бумагой» расплачиваться куда удобнее, чем тяжеловесными монетами, поэтому появившаяся возможность их беспрепятственного обмена на бумажные рубли добавила очков популярности новому платежному средству. Уже к апрелю 1769 года, то есть через год после ввода ассигнаций в оборот, обмен медных денег на бумажные в три раза превышал обратный обмен на монету. На фоне роста доверия к ассигнациям банки стали испытывать их нехватку.
Легкость, с которой бумажные рубли были введены в обращение, позволила государству прибегнуть к новой эмиссии. Тем более что военные действия, освоение новых территорий, активное городское строительство и содержание царского двора требовали гигантских сумм. Так, например, подарки лишь 11 главным фаворитам Екатерины и расходы на их содержание обошлись казне почти в 93 млн рублей, что превышало средний годовой бюджет страны тех времен. Кроме того, золотой век российского дворянства стал «черной дырой» российской экономики: выдача помещикам займов под залог их земель превратилась в постоянный источник крупных госрасходов.
На этом фоне выпуск ассигнаций выглядел самым простым и незатейливым решением для пополнения казны. Уже к 1774 году, то есть через 5 лет после ввода ассигнаций в оборот, масса бумажных денег увеличилась почти в 10 раз – до 20 млн рублей. А в 1786 году в обращении находилось 46,2 млн рублей ассигнаций.
Разрастание ничем не обеспеченной денежной массы ускоряло инфляцию. К примеру, стоимость пуда хлеба за 20 лет с момента введения ассигнаций подскочила примерно в 8 раз. Инфляция поколебала доверие к бумажным деньгам. Относительный паритет держался в коридоре 1–2 копеек в пользу серебряного рубля как раз до 1786–1787 годов, а затем курс ассигнаций начал снижаться. И если в 1788 году за рубль ассигнациями еще давали почти 93 копейки серебром, то в 1795-м – уже 70,5 копейки. Падение курса бумажного рубля потянуло за собой и свой разменный эквивалент – медные монеты. Это постепенно сформировало в России параллельное денежное обращение двух денежных единиц: ассигнаций и серебряного рубля, который остался единственным обеспеченным платежным средством благодаря содержанию драгметалла в монете.
Игры на курсовой разнице
Курьезы параллельного денежного обращения тонко подмечены Н.В. Гоголем. В его поэме «Мертвые души» есть сцена, где за счет разницы курса ассигнационного и серебряного рубля старуха-шинкарка пытается «обсчитать» Ноздрева и его зятя Мижуева.
«– Сколько тебе? – сказал зятек.
– Да что, батюшка, двугривенник всего, – сказала старуха.
– Врешь, врешь. Дай ей полтину, предовольно с нее.
– Маловато, барин, – сказала старуха, однако ж взяла деньги с благодарностью и еще побежала впопыхах отворять им дверь. Она была не в убытке, потому что запросила вчетверо против того, что стоила водка».
Казалось бы, старуха должна быть рада, что ей дали 50 копеек вместо запрошенных 20. Да вот только шинкарка огласила счет в серебряной монете, а Ноздрев с Мижуевым расплатились с ней ассигнациями. А поскольку на момент написания «Мертвых душ» (1835 год) курс серебряного рубля к бумажному составлял 1 к 4, то старуха рассчитывала получить со своих гостей 80 копеек.
Но здесь Гоголь специально подчеркивает, что водка стоила вчетверо меньше запрошенной старухой суммы. То есть реальная цена горячительного напитка равнялась 5 копейкам серебром. Это значит, что старуха не осталась бы в убытке, даже если бы с ней расплатились 20 копейками ассигнаций.
Вот почему шинкарка так обходительно проводила гостей. Она, как модно нынче говорить, выиграла на разнице курсов и продала свой товар дороже, чем он стоил на самом деле.
Император и мошенник
Приведенные объемы денежной массы учитывают лишь выпуск ассигнаций государством. Но довольно скоро после ввода в оборот ассигнационных рублей, в 1769 году, на них обратили внимание фальшивомонетчики.
Хотя каждая ассигнация печаталась на бумаге с водяными знаками, имела свой номер, а также заверялась подписями двух сенаторов, директора правления банка и директора местного банка, это не спасало банкноты от подделок. Ахиллесова пята купюр крылась в их одинаковом дизайне вне зависимости от номинала и крайне низком качестве печати.
В изготовлении фальшивых ассигнаций участвовали все слои общества – от дворян до крестьян. Этим неблагочестивым делом промышляли даже некоторые носители духовного сана! Наказание смертной казнью за подделку государственных денег никого не останавливало, и объем поддельных купюр, ходивших в обороте, достиг внушительной суммы в 5 млн рублей.
Это заставило правительство провести в 1786–1787 годах обмен ассигнаций старого образца на новые банкноты с измененным дизайном. Речи о борьбе с фальшивками уже не велось. Данная мера была в большей степени направлена на возврат утраченного народного доверия к ассигнациям.
Купюры нового образца не исправили ситуацию. Особенно сильно подделки наводнили страну во время Отечественной войны 1812 года. Действуя по схеме, отработанной в прошлых военных походах, французский император Наполеон Бонапарт выпустил несколько миллионов фальшивых ассигнаций с целью приобретения продовольствия и фуража для своей армии на оккупированных территориях.
Едва изгнав французов за пределы страны, российские власти начали широкомасштабные операции по розыску пособников главного фальшивомонетчика Европы. Кроме того, император Александр I распорядился организовать обмен поддельных купюр на медную монету. В результате с 1813 по 1817 год в Ассигнационный банк было сдано более 5,6 млн рублей фальшивками. Выведенные из оборота банкноты сразу же сжигались…
Но это был далеко не первый денежный костер в нашей истории.
Прожечь все деньги
Вернемся к концу царствования Екатерины II. В 1796 году в обращении находилось уже 158 млн бумажных рублей. Но этой астрономической суммы не хватало, чтобы покрыть все государственные расходы. К тому времени общий дефицит бюджета Российской империи составлял 205 млн рублей, что примерно соответствовало трем годовым бюджетам страны.
Новый император Павел I принялся с присущей ему энергичностью исправлять бедственное положение финансовой системы России. Еще не прошло и двух недель после его вступления на престол, как он на заседании Государственного Совета высказал мнение, что для укрепления рубля «нужно не токмо умножение медной монеты в нынешнем достоинстве, но и померное уничтожение ассигнаций». Сказано – сделано! 6 декабря 1796 года перед Зимним дворцом в Петербурге было сожжено ассигнаций на сумму свыше 5,3 млн рублей.
Параллельно император планировал организовать скупку ассигнаций у населения за монету, что потребовало запустить масштабную чеканку серебряной монеты. Но благородного металла на всю огромную империю не хватало. Для того чтобы обеспечить эмиссию в нужных объемах, Павел I ввел сбор таможенной пошлины золотом и серебром, объявил выкуп серебра и распорядился переплавить на монету даже серебряные сервизы из своих дворцов.
Решить проблемы кавалерийским наскоком оказалось невозможно. Император задумывал за 10 лет вывести из обращения 60 млн рублей ассигнациями, но реальные темпы скупки отставали от амбициозного плана. По факту в 1797–1799 годах государством было изъято всего лишь около 1,3 млн бумажных рублей.
Лажа
В современном русском языке слово «лажа» имеет негативный смысл. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграла денежная реформа Павла I.
Дело в том, что при обмене ассигнаций на металлические рубли устанавливался лаж, или, как мы бы сейчас сказали, курсовая разница. Так, в государственной Конторе о покупке металлов можно было приобрести серебряные монеты за ассигнации с лажем 30 копеек, а потом продавать их на свободном рынке в порту Санкт-Петербурга с лажем 40 копеек.
Первое время предприимчивые люди подобным способом превращали потерянные в госконторе 130 рублей ассигнациями в вырученные на рынке 140. Но поскольку государство быстро распознало эту нехитрую схему, официальный лаж в 1798 году был поднят до 40 копеек, после чего многие спекулянты «облажались».
Как при бабушке
Когда после дворцового переворота и убийства Павла I в 1801 году на российский трон взошел Александр I, он пообещал, что при нем все «будет как при бабушке» – Екатерине II. Обещание молодого императора затронуло и финансовую систему страны.
Назначенный при учреждении министерств в 1802 году первый министр финансов Российской империи граф Алексей Васильев полагал, что уменьшение денежной массы ассигнаций повредит экономике. В результате при Александре I было выпущено больше бумажных денег, чем при предшественниках, и лишь за первые девять лет его правления общий дефицит государственного бюджета достиг более 442 млн рублей.
Курс бумажных денег начал стремительно падать. В 1808 году за 1 серебряный рубль давали почти 2 рубля ассигнациями, в 1809 году – 3 рубля, а еще через год – 4 рубля. Как и в случае с ГКО, постоянное финансирование дефицита бюджета за счет выпуска ассигнаций в конечном счете существенно ослабило финансовую систему страны.
Остановить финансовый крах попытался фактический глава правительства граф Михаил Сперанский. По его инициативе в 1810 году выпуск ассигнаций был остановлен, а сами они признавались долгами государства. Средства для погашения ассигнаций предполагалось получить за счет продажи в частную собственность ненаселенных государственных земель и выпуска внутреннего займа на 100 млн бумажных рублей.
Несмотря на то что кредиторам обещали через 6 лет вернуть деньги серебром из расчета 6% годовых, первый в истории России облигационный заем потерпел неудачу. За два года он был реализован всего лишь на 3,2 млн рублей и с опалой Сперанского в 1812 году свернут.
Детокс от «сладкого яда»
Сразу же после отставки Сперанского ассигнациям дали «амнистию». 9 апреля 1812 года Александр I вернул бумажным рублям значение основного платежного средства. А вторжение Наполеона и последовавшие за этим огромные военные расходы запустили печатный станок на полную мощность. Рост денежной массы ассигнаций остановился только через 5 лет на отметке 836 млн рублей.
По меткому выражению графа Егора Канкрина, ставшего в 1823 году министром финансов, ассигнации превратились в «сладкий яд государства». Для «детокса» требовалась стабильная общественно-политическая обстановка. Ее удалось достичь в царствование императора Николая I. Первые годы его правления были неспокойными: декабристы, война с Турцией, польское восстание. Но затем наступил длительный период затишья, позволивший сократить большие расходные статьи бюджета. Кроме того, с ростом внешней торговли увеличился приток иностранной монеты, а внутри страны возобновилась чеканка серебряных рублей.
Граф Канкрин дождался своего часа и воспользовался сложившейся позитивной конъюнктурой. В 1839 году стартовал первый этап денежной реформы, которая привет к установлению системы серебряного монометаллизма в России. Главным платежным средством объявлялся серебряный рубль, и с этого момента все сделки должны были исчисляться исключительно в серебре. Также устанавливался фиксированный курс обмена ассигнаций на серебряный рубль. Параллельно учреждалась Депозитная касса, которая принимала на хранение вклады серебром и выдавала взамен депозитные билеты на соответствующие суммы безо всякого лажа (разницы в курсе). Билеты Депозитной кассы были признаны законным платежным средством, обращающимся наравне с серебряной монетой.
По проекту реформы следующим этапом должна была стать замена ассигнаций. Вот только на что менять? Депозитные билеты не приносили дополнительных доходов государству, поэтому их выпуск прекратился. Зато были введены в оборот новые бумажные деньги – кредитные билеты.
Депозитные билеты разменивались на кредитные по номиналу, а вот ассигнации были девальвированы. Несмотря на то что новые бумажные деньги обеспечивались драгметаллами лишь на 35–40%, отношение стоимости у кредитных билетов к серебряным рублям было равным. А поскольку за 1 рубль серебром в обменниках просили 3,5 рубля ассигнациями по фиксированному курсу, то такую же сумму ассигнаций нужно было отдать и за 1 рубль кредитными билетами.
Появление обеспеченных драгметаллами бумажных денег завершило эпоху ассигнационного рубля и параллельного денежного обращения, но не вернула полного доверия к бумажным деньгам. Во времена серебряного монометаллизма это недоверие можно было компенсировать обеспечением рубля драгоценным металлом, но в современном мире фиатных денег настроения игроков и населения ощутимо отражаются на волатильности национальной валюты.
Изображение на обложке — Chere/Shutterstock/FOTODOM