Винный откупщик
XIX век – время накопления колоссальных российских состояний. Десятки крупных предпринимателей того времени до сих пор на слуху, при этом далеко не все знают, что первоначальное накопление бешеных капиталов в нашей стране в XVIII – первой половине XIX века произошло за счет винных откупов.
Одним из самых богатых винных откупщиков оказался выходец из старообрядческой семьи Василий Александрович Кокорев. Однако он не ограничился винным бизнесом. Заработанные «пьяные» миллионы он направил в банковское и страховое дело, железнодорожное строительство, наконец, в добычу нефти и производство керосина. Кроме того, он боролся против крепостного права, жестко критиковал экономические провалы царской бюрократии и ее преклонение перед Западом. Слыл самым щедрым меценатом и даже оплатил освобождение Болгарии. Современники называли его величайшим гением земли Русской.
Раскольничий капитализм
Анализируя развитие капитализма в России в XIX веке, многие отечественные исследователи сетуют на то, что российская буржуазия в большинстве своем не исповедовала протестантскую деловую этику, для которой характерно жесткое и безусловное выполнение договоров, а также скромность и сдержанность в удовлетворении своих личных потребностей.
Но при этом не учитывается тот факт, что в ряде отраслей, особенно текстильной и пищевой, а также в банковском деле ведущую роль играли своего рода русские «протестанты» – старообрядцы. Их деловая этика была, пожалуй, даже более жесткой, чем у протестантских бизнесменов. Письменных договоров друг с другом они избегали, били по рукам. Нарушитель подвергался остракизму в своей среде. Это был позор. Заключение в долговую тюрьму было предпочтительнее. С нарушившим слово общение и дела прекращали даже близкие родственники.
В результате старообрядцы доверяли своим компаньонам, без колебаний предоставляя им в случае необходимости заемный капитал. Поэтому их бизнес, как правило, быстро развивался и являлся весьма доходным, чему способствовало и стремление предпринимателей-старообрядцев перенимать новые технологии. При этом они в основном отвергали иностранные общественные веяния, считая, что в этой области необходимо опираться на народный опыт и древнее благочестие. Так, наш герой Василий Кокорев, став миллионером, купил на одном из аукционов золотой лапоть, поставил на свой рабочий стол, разъясняя посетителям, что он вышел из народной глубинки и остался ей верен.
Кстати, большинство промышленников и купцов-старообрядцев вышли в люди из крепостного состояния и поэтому не отличались стремлением к безудержной эксплуатации работников, а, наоборот, старались платить за труд достойную плату. Наконец, раскольники не пили и не курили табак. Переговоры вели не за бутылкой спиртного, а за самоваром. Чай пили только с сушками, не употребляя сахара и конфет. Сложность деловых споров определялась числом выпитых ведерных самоваров.
И именно в такой необычной инициативной среде 23 апреля (5 мая) 1817 года в городке Солигаличе Костромской губернии в семье то ли мелкого купца, то ли вообще местного мещанина и появился на свет наш герой Василий Кокорев.
«Откупщицкий царь»
Семья Кокорева владела небольшой солеварней. Но добываемый соляной раствор с годами становился все более разбавленным. Чистой соли получалось все меньше. После смерти отца в 1836 году Василий Кокорев в возрасте 19 лет возглавил семейное предприятие и управлял им вплоть до 1841 года. Спустя годы, разбогатев, Кокорев на базе нескольких солеварен в Солигаличе открыл один из первых в России бальнеологических курортов, который до сих пор функционирует, но уже под именем известного в XIX веке химика и автора оперы «Князь Игорь» Александра Бородина. Кстати, члена «Могучей кучки» в Солигалич пригласил именно Кокорев.
В 1841 году множество мелких солеварен в России, включая кокоревскую, разорилось из-за отмены ввозной пошлины. Василий Кокорев отправился покорять Петербург. Там его заметил крупный винный откупщик и предложил работу в Оренбургском откупном округе. Интересно, но ряд источников утверждает, что отец Василия Кокорева, помимо солеварения, служил сидельцем (продавцом) в местной казенной питейной лавке и, видимо, посвятил сына в особенности винного бизнеса. Во всяком случае, Василий потом писал, что «был вытеснен за рамки уездной жизни в Петербург для приискания откупных занятий». Он быстро освоился в Оренбургском откупе, добившись резкого увеличения его доходности.
Здесь нужно пояснить, что же собой представляли винные откупа в России в XVIII–XIX веках.
Систему винных откупов присмотрел Петр I во время своего «Великого посольства» в ряд европейских стран в 1697–1698 годах. В XVII веке этот фактически косвенный налог приносил в казну ведущих европейских стран до четверти всех доходов. Император не сразу увлекся откупами. Они были введены в России лишь в 1723 году, когда необходимо было покрыть громадные расходы на победоносную Северную войну и строительство Петербурга. Однако вначале винные откупа раздавались беспорядочно наиболее приближенным ко двору вельможам и денег в казну приносили мало. Порядок навела Екатерина II. Она распространила откупную торговлю в кабаках на всю Россию. Право торговать водкой и вином на определенный срок сдавалось государством с торгов. На них побеждал тот, кто предлагал наибольшую сумму. Победитель платил в казну, сколько было установлено, и открывал питейные заведения.
Откупа оказались хотя и запутанными, но весьма прибыльными предприятиями. Неслучайно при Екатерине Великой винными откупщиками подвизались светлейший князь Григорий Потемкин, князь и канцлер Александр Безбородко, графы Шереметевы и ряд других екатерининских вельмож. Кстати, и при Николае I пятая часть откупщиков занимала высшие государственные должности.
Александр I под давлением Святейшего синода (церковные чиновники были недовольны спаиванием населения) и министра финансов Дмитрия Гурьева, который считал поступления в казну от винных откупов незначительными, запретил откупа и ввел госмонополию на производство и продажу алкоголя. Но эта системма продержалась только 10 лет. Поступления в казну рухнули в три раза. И по предложению сменщика Гурьева Георга Людвига Канкрина Николай I вернул винные откупа в 1827 году.
Наступил апогей винно-откупной торговли.
Поступления в казну с 1827 по 1861 год увеличились в два раза – до 126,4 млн рублей серебром. По современному номинальному курсу это более 126 млрд рублей. По ППС – 12 трлн рублей, или 46%, всех поступлений в госбюджет. Правда, есть противоречия в подсчетах. Минимальные от максимальных отличаются в 60 млн тогдашних рублей, что обусловлено разной методикой подсчетов. Интересно обратить внимание на цифру потребления вина в России. Так, в 1856 году было выпито на 156 млн рублей. Половина из этой суммы ушло в казну.
Но доходы самих винных откупщиков росли еще быстрее. По ряду оценок, их ежегодный доход достигал 600 млн рублей. Московский генерал-губернатор (1848–1856) Арсений Закревский подсчитал, что на самом деле прибыли винных откупщиков могли превышать 800 млн рублей серебром ежегодно.
Неслучайно винными откупами к середине XIX века занималось почти 300 человек. Около 20 из них сколотили многомиллионные состояния. Так, греческий иммигрант отставной поручик Дмитрий Бернардаки слыл самым богатым откупщиком: его капитал превышал 20 млн рублей.
Именно в такой среде Василий Кокорев и решил сделать карьеру. Для начала он повысил доходность Оренбургского откупа, затем Казанского, а в Орловском он за год собрал недоимки в 300 тыс. рублей и вывел его в число самых доходных.
В 1844 году Кокорев подал записку в правительство с предложениями о реформе винных откупов. В частности, предлагалось подчинить откупщикам все винные заводы вне зависимости от формы их собственности, уволить прежний заворовавшийся персонал, оставшимся увеличить жалованье и разрешить фактически мелкооптовым питейным лавкам продавать вино в розлив и открывать новые винные лавки где угодно без согласования с властями. Из дополнительных доходов откупщикам необходимо выплачивать комиссионные в размере 10–15%.
Записка легла в основу «Положения об акцизно-откупном комиссионерстве», так как идеи Кокорева были поддержаны министром финансов Федором Вронченко (1844–1852), который в дальнейшем испытывал к нему неограниченное доверие. Инициативный откупщик получил в 1851 году даже звание коммерции советника. Многие современники ерничали, что Кокорев на самом деле стал «тайным советником министра». Кстати, тайный советник по Табели о рангах был равен генерал-лейтенанту. Савва Мамонтов, один из самых известных русских меценатов, сын Ивана Мамонтова, компаньона Кокорева по откупному делу, вообще называл Кокорева откупщицким царем. Состояние Кокорева к моменту отмены винных откупов в 1863 году достигало 7–8 млн рублей.
Влияние откупщиков на власти, и прежде всего Кокорева, было экстраординарным. Российское чиновничество в своем большинстве оказалось на их неофициальном жалованье. Так что слухи о том, что после запрета винных акцизов Кокорев разорился не без давления властей, недовольных его экономическим и политическим вольнодумством, вероятно, несколько преувеличены.
Конечно, и власти, и купечество раздражали призывы Кокорева: «Нам, купцам, тряхнуть мошной, да и выкупить у помещиков землю для крестьян, вот и решим раз и навсегда проклятый земельный вопрос!» А также неприятие заимствований западных общественных и бизнес-идей. Ошибки правительства в промышленной и финансовой политике он нещадно раскритиковал в работе «Экономические провалы». Московский генерал-губернатор Закревский в декабре 1857 года даже взял с него расписку больше не выступать на торжественных обедах с антиправительственными речами.
Но на грани разорения в 1863 году он оказался не по причине своих умеренно-крамольных выступлений, а из-за неготовности к неожиданной отмене Александром II винных откупов. Царь был недоволен винной коррупцией, растущей алкоголизацией населения и падением доходов в результате мошенничества многих откупщиков. Кокорев остался должен казне 5,6 млн рублей, но долг быстро погасил. Незадолго до смерти в 1889 году он вновь был близок к полному банкротству. Ему пришлось продать братьям Третьяковым и Александру III свою роскошную коллекцию картин великих русских художников. Сейчас ими можно полюбоваться в Третьяковской галерее и Русском музее.
Быстрее Рокфеллера
Большинство современников восхищались Василием Кокоревым, несмотря на его обширные «винные» капиталы. В том числе и потому, что их он широко тратил на общественные нужды: в частности, финансировал художников и театральных деятелей, за что был избран действительным членом Академии художеств. Заработав большие деньги на винных откупах и поставках продовольствия в осажденный Севастополь, в 1856 году устроил в Москве грандиозное празднество в честь защитников крепости – русских моряков. А в 1876–1877 годах Кокорев полностью оснастил русских добровольцев, отправившихся освобождать Болгарию.
Заработанные на винных откупах средства он еще в конце 1850-х годов стал вкладывать в другие отрасли экономики, прежде всего в банковское дело и железнодорожное строительство. А в 1866 году стал пайщиком Московского купеческого банка.
В 1857 году он построил первый крупный (до этого появлялись небольшие промыслы) не только в России, но и в мире (на четыре года раньше, чем Дэвид Рокфеллер в Пенсильвании) нефтеперерабатывающий завод в окрестностях Баку. В 1860–1870-х годах предприятие производило почти половину керосина в России. Правда, вначале прибыль была незначительной из-за использования устаревшей технологии производства керосина из битумных пород. Но в 1863 году Кокорев пригласил на завод самого Дмитрия Менделеева. Создатель периодической системы химических элементов предложил перейти на сырую нефть, для чего начать бурить скважины. Себестоимость производства керосина резко упала. Менделеев также предложил построить керосинопровод от НПЗ к порту и перевозить горючее в эмалированных бочках. Кокорев внял советам и создал большой нефтеналивной флот на основе барж, перевозящих металлические бочки с топливом по Каспийскому морю и Волге. Опять же, это было сделано раньше, чем в США.
Однако после смерти Василия Кокорева его НПЗ потерял лидерство. В конце XIX века вперед вырвалось товарищество «Бранобель», созданное братьями Нобель. Товарищество, кстати, в 1907 году построило первый в мире магистральный керосинопровод от Баку до Батуми длиной 880 км. И до последнего времени именно детище Нобелей считалось отправной точкой отечественной нефтепромышленности. Но первый шаг в превращении России в нефтяного лидера в мире сделал именно Василий Кокорев.
Фото обложки: muzeisolik.ru