Предпосылки Столыпинских реформ
К началу XX века свыше 80% населения Российской империи проживало в деревнях, чуть меньше было занято в сельском хозяйстве. Но аграрный сектор в аграрной стране находился в глубоком упадке. Если молодая русская промышленность после реформ 1880–1890-х годов переживала свой первый бум, с ростом на 5-6% в год, то в сельскохозяйственной сфере наблюдалась стагнация. Рост производства продовольствия едва опережал темпы роста населения.
Кризис в сельскохозяйственной сфере во многом был побочным эффектом отмены крепостного права. Реформа 1861 года, будучи внешне позитивной мерой, с экономической стороны оказалась «бомбой замедленного действия». Во-первых, крестьяне хотя и освобождались с землей, должны были выкупать ее, причем по ценам выше рыночных. Во-вторых, передельная община (в которой земельный фонд регулярно делился между ее членами) была не только сохранена, но и даже усилена по сравнению с прежними временами.
В краткосрочной перспективе такая система помогала с пополнением бюджета. Собираемость налогов за счет «круговой поруки» росла без необходимости наращивать аппарат администрирования, а выкупная операция в целом была весьма выгодной для государства. Оборотной стороной была крайне низкая эффективность сельского хозяйства. Маленькие наделы, чересполосица, незаинтересованность крестьян в развитии своих уделов тормозили прогресс. Крестьянин зарабатывал в несколько раз больше в качестве батрака на земле помещика, чем работая на своей собственной (в среднем 17 и 4 рубля в год соответственно).
Сельскохозяйственную отрасль, которая была во второй половине XIX века зоной особого внимания большинства правительств стран Западной и Центральной Европы, в России была, по сути, предоставлена самой себе. Само по себе это могло быть и не совсем плохо — в США, например, где особого регулирования тоже не было, аграрный сектор переживал бурный рост. Но в Российской империи к отсутствию государственной заинтересованности в развитии сельского хозяйства добавлялись неразвитость институтов частной собственности, низкий уровень грамотности сельского населения, правительственные ограничения на переселение (из-за чего колонизация окраин катастрофически задерживалась) и, наконец, быстро обостряющаяся проблема малоземелья (население росло быстрее площади эксплуатируемых земель). В 1858 году общая численность населения страны составляла 75 миллионов человек, а в 1904-м — уже 145 миллионов. Фонд сельскохозяйственных земель в этот же период вырос менее чем на 10%, так что возможностей для экстенсивного развития также не наблюдалось.
Назревание кризиса
Совершенно закономерно, что в конечном итоге стагнация в сельском хозяйстве привела в кризису 1891-1892 года — массовому голоду. Неурожай привел к сверхсмертности на уровне 400 тысяч человек. Государство же, не имевшее достаточного количества стратегических запасов, а также системы их распределения, оказалось совершенно не готово к такому развитию событий. Помимо гуманитарной цены пришлось заплатить и монетарную: помощь крестьянам, ликвидация последствий голода, а также профилактические мероприятия обошлись русскому правительству в 800 миллионов рублей. Таким образом, очень приличная доля сиюминутных выгод от сохранения общины и прибылей от выкупных операций была потеряна практически в одночасье.
Но понимание необходимости реформ не пришло к русскому правительству и после этого эпизода. Потребовалась революция 1905–1907 годов, чтобы осознать всю тяжесть проблемы. Оказалось вполне логичным, что место премьер-министра занял человек, который одновременно стремился и к наведению порядка в политической сфере, и к решению крестьянского вопроса.
Идеи, сходные со Столыпинской реформой, витали в воздухе уже много лет, если не десятилетий. О необходимости реформировать и даже ликвидировать общину и ввести полноценную частную собственность на землю для крестьян высказывался, в частности, Сергей Витте. В 1895 году было создано Переселенческое управление, призванное помочь крестьянам из центральных и малороссийских губерний перебираться на свободные земли на окраинах страны (в Закавказье, Центральную Азию, Сибирь и на Дальний Восток). Петр Столыпин объединил существовавшие до него идеи, создав всеобъемлющую долгосрочную программу земельной реформы в стране.
Как проходили реформы
Первым нововведением стала отмена выкупных платежей с 1 января 1907 года: колоссальные финансовые выплаты, не всегда подъемные для крестьянских хозяйств, наконец-то упали с плеч. После снятия этого бремени можно было говорить о каких-то радикальных переменах в устройстве сельского хозяйства. Общий замысел премьера состоял в том, чтобы крестьяне смогли превратить наделы в частную собственность, параллельно ликвидировав чересполосицу (система, при которой участок одного владельца был разделен участком или участками других), а затем уже принимать решение, выходить им из общины или нет. Он рассчитывал, что часть крестьян, которая выделится из общины, сможет стать не только ключевым производителем на селе, но и опорой существующего строя.
Тем же, кто в общине останется, предлагалось наладить кооперацию или продать свой участок (за деньги, превышавшие стоимость городской квартиры) и выселиться в город. Наконец, была предусмотрена опция переселения в Сибирь или на окраины, что решало проблему внутренней колонизации и более равномерного развития регионов.
Наиболее впечатляющий результат был достигнут именно по этому направлению. С 1906 по 1913 год в рамках реформы сменили место жительства (без учета переселившихся в города) 2,7 миллиона крестьян. При этом только 12% вернулись обратно. Для сравнения: реэмиграция из США, самой привлекательной для переселения страны, приближалась к 20%. Только в Омском и Томском округах в 1907–1917 годах появилось в сумме более 2300 новых поселений. Больше половины современных русских сибиряков являются потомками столыпинских колонистов. Новые угодья осваивались и в Европейской России. Общая площадь заново введенной в оборот сельскохозяйственной земли за семь лет составила 4 миллионов гектаров.
До начала XX века огромным препятствием для развития агросектора в стране было отсутствие системы кредитов для населения. Хотя в 1885 году был создан Крестьянский банк, доступ к займам у населения был ограничен. Вопросы решались обычно через местного ростовщика, который предлагал условия, сопоставимые с нынешними процентами в микрокредитных организациях. Займы в 100% годовых отнюдь не были экзотикой.
Одним из решений стали кредитные кооперативы. Эта форма кредитования возникла еще в XIX веке, но набрала силу по мере развертывания земельной реформы. Если в 1905 году в России было 1629 кредитных сельских кооперативов, то в 1915 году их число достигло 15 684. Сельских ссудно-сберегательных товариществ было в 1905 году 836, в 1913-м — 3479. Оборотные капиталы у кредитных кооперативов выросли с 68 миллионов рублей в 1905 году до 893 миллионов рублей в 1915 году. Объем выданных кредитов в 1905–1912 годах вырос более чем в семь раз.
Наконец, резко увеличилось число специалистов в отрасли. На 1907 год на всю Россию был 741 агроном: 141 казенный и 600 земских (мы бы сейчас назвали их федеральными и муниципальными соответственно). К 1912 году их количество взлетело до 1400 и 3000 соответственно. Важность этого фактора трудно переоценить. Русские крестьяне по большей части использовали архаичную систему трехполья, которая была одной из причин низкой урожайности, в то время как в Западной Европе хозяйства перешли на сложные севообороты, например разделение поля. Агрономическая помощь была призвана модернизировать хозяйства за счет ноу-хау, и интерес якобы «темной» деревни, как показала практика, был к этой помощи огромным. В 1912 году на сельскохозяйственных чтениях, которые проводили казенные и земские агрономы, присутствовало около одного миллиона слушателей.
Благодаря всем этим мерам производительность сельского хозяйства удалось существенно повысить. Только за счет урожайности за пять лет, с 1909 по 1913 год, по сравнению с 1901–1905 годами рост составил около 15% на одних и тех же землях. При этом суммарные урожаи, например, пшеницы выросли более чем на треть. Все это происходило только при самых начальных стадиях механизации (хотя спрос на сельхозтехнику был серьезным) и с совсем небольшим ростом использования удобрений.
Тем не менее в последующие годы, в том числе и постсоветские, Столыпинские реформы было принято недооценивать, а то и считать «провальными». Причина таких оценок состояла в том, что заявленная цель — полное выделение крестьян из общины и создание отдельных отрубов и хуторов с неограниченной частной собственностью — выполнена не была. Действительно, из 11,8 миллиона дворов только 1,5 миллиона создали отрубы и хутора (правда, всего в собственность землю укрепило 2,5 миллиона крестьян).
Однако негативные оценки легко оспорить. Во-первых, сам Столыпин никогда не утверждал, что намеревался полностью ликвидировать общинное хозяйствование — лишь создать широкие возможности для альтернативы. Во-вторых, реформа должна была занять не менее 30 лет, в реальности же она действовала лишь десятилетие, из которого три года пришлись на самую тяжелую на тот момент войну в истории.
Однако еще одной причиной, по которой реформы проходили не так быстро, как хотелось бы, стала сугубо техническая. Для того чтобы говорить об укреплении земли в собственность, нужно было произвести сложные землеустроительные работы, для которых в огромном количестве необходимы были землемеры. Между тем в 1906 году в распоряжении комиссии по землеустройству было лишь 200 специалистов этого профиля. К 1914 году было подготовлено около 7000 человек, но и этого на огромную страну было крайне мало, поскольку разверстать и оценить следовало десятки миллионов гектаров.
Реформы после Столыпина
Закон о землеустройстве в окончательной редакции был принят только к 1911 году. В том же году Столыпин был убит. Новое правительство, хотя в целом и следовало столыпинскому курсу в крестьянском вопросе, проявляло куда меньше энтузиазма.
В итоге около 60% крестьян на общинных землях подали заявки на землеустройство. Удовлетворить из-за нехватки землемеров (особенно проблема обострилась в 1914-1915 годах, когда многие специалисты были призваны в армию) удалось едва ли половину из них. Тем не менее процесс шел вплоть до революции 1917 года и, если бы ее удалось избежать, вероятно, продолжился бы ускоренными темпами.
К слову, недостаток агрономов также сказывался на темпах создания единоличных хозяйств. В регионах с наибольшим количеством специалистов этого профиля количество таких дворов составляло в среднем 69 тысяч, тогда как там, где агрономов было меньше всего, — около 6 тысяч. Эта разница наглядно продемонстрировала желание информированных крестьян создавать собственные хозяйства в отрыве от общины.
Таким образом, одна из самых масштабных земельных реформ в истории столкнулась не только с нехваткой спокойного мирного времени, но и с недостатком профессионалов. Буквально несколько тысяч подготовленных людей могли бы изменить судьбу 100 с лишним миллионов кардинально. С другой стороны, эта история показывает, что при проведении по-настоящему крупных преобразований невозможно все заранее предусмотреть, учесть и запасти заблаговременно.