Мы живем в мире безудержного технологического прогресса и ускоряющегося экономического роста. Об этом постоянно напоминают технооптимисты, показывающие, как те или иные изобретения последних десятилетий изменили наш мир. Действительно ли это так? Не все так просто, считает профессор экономики в Северо-Западном университете США Роберт Гордон.
В своей работе «Взлет и падение американского [экономического] роста» Гордон наглядно показывает, что компьютерная и интернет-революция дала экономике США куда меньше, чем принято думать. После же 2005 года выдохлась и она, в результате чего главный интегральный показатель долгосрочного роста экономики — производительность труда замедлилась до исторических минимумов. Все самые «вкусные» и низко висящие плоды с дерева роста были собраны в XX веке, аргументирует профессор.
Почему пример США, который подробно разбирается Гордоном, релевантен для оценки технологических трендов на долгую перспективу? Во-первых, Америка с конца XIX века является одной из передовых промышленных держав, которая находилась на «переднем крае» технической мысли и не сталкивалась с ситуацией «догоняющего развития». Во-вторых, в стране за последние 150 лет не было внеэкономических потрясений: революции и гражданские войны ее миновали, а участие в двух мировых войнах на 99% состояло из заморских операций. В-третьих, в США скрупулезно собиралась разнообразная статистика, так что материала для исследования было больше, чем в других странах. Наконец, огромные размеры американской экономики снижают естественную волатильность, свойственную меньшим по величине рынка странам.
Гордон делит экономическое развитие Соединенных Штатов с 1870 года на три эпохи длиной примерно по 50 лет. Каждой из них соответствует одна технологическая революция. В научной сфере соответствующие революции происходили, как правило, раньше, но вот широкое внедрение соответствующие технологии получали именно в указанные полувековые периоды. Период 1870–1920 годов все еще собирал плоды первой промышленной революции, чьими главными инновациями стали паровая машина, телеграф и железные дороги. В этот же период произошли и начали постепенно оказывать влияние на экономический рост инновации второй революции — промышленное электричество, двигатель внутреннего сгорания, телефон, радио, фонограф, автомобиль, самолет, производственный конвейер и так далее.
Период 1920–1970 ознаменовался почти столь же впечатляющими изобретениями — телевидение, реактивная авиация, домашние холодильники, антибиотики, атомная энергия и многое другое. Но, пожалуй, еще более важным было широкое распространение достижений предыдущего периода — например, массовая автомобилизация Америки и строительство под нее сети дорог с твердым покрытием. В этот же период появились инновации, которые определят развитие в следующие полвека: такие как компьютеры и возникший под самый занавес эпохи в 1969 году интернет.
Компьютеризация и интернетизация стали главными символами периода с 1970 по 2014 год. Закон Мура позволил развивать компьютерные технологии по экспоненте, а вместе с ними и программное обеспечение. Помимо них огромную роль сыграла мобильная связь. Финальным изобретением эпохи стал смартфон, «паровозом» потянувший множество других новшеств.
Весь этот период характеризовался высочайшим по меркам человеческой истории ростом экономики. Нужно понимать, что явление перманентного роста ВВП — явление новое. До конца XVIII века экономического роста не было вовсе. В странах Европы он составлял в лучшем случае 0,1% в год, но это в среднем: реальная же картина показывала затяжные периоды подъемов и спадов, которые могли длиться столетиями. Ситуация изменилась в XIX веке: промышленная революция заметно ускорила экономический рост и теперь он был заметен уже невооруженным глазом. Но лишь во второй половине века темпы этого роста достигли невиданных в истории уровней: до 5–10% или даже выше в год. С точки зрения экономики человеческую историю можно разделить на два отрезка: стагнацию на протяжении предыдущих 150 тысяч лет и бурный рост последних 150 лет.
Однако сам по себе рост ВВП, зависящий от многих составляющих (например, роста населения или площади земель в обороте), еще не может характеризовать развитие. Куда более объективным показателем его интенсивности является производительность труда — объем продукции, выпущенный сотрудником в определенное время. И в этом отношении экономическая история США последних полутора веков также хорошо делится на три периода, а график представляет собой фигуру с «головой» и двумя «плечами».
В 1870–1920-х годах рост выпуска условной продукции в час (имеются в виду как товары, так и услуги) в Америке составлял 1,79% ежегодно. В 1920–1970-х произошло резкое ускорение темпов развития — производительность росла на 2,82% в год. Наконец, на отрезке 1970–2015 она вновь замедлилась до 1,62%.
И все же показатель обычной производительности еще недостаточно точен для оценки именно технологического роста. В идеале нужно очистить этот индикатор от факторов труда (конкретно — образования) и капитала. Получившееся называется общей факторной производительностью (TFP). Данный показатель был придуман нобелевским лауреатом Робертом Солоу в 1930-е годы. Цифры по TFP впечатляют еще сильнее. В 1870–1920-х годах он рос примерно на 0,5% в год. Чуть лучше были результаты в 1970–2014 годах — 0,6%. Зато на отрезке 1920–1970-х годов TFP росла в три раза быстрее — на 1,8%. По сути дела, две трети всего зафиксированного в последние полтора века инновационного роста пришлись именно на эти 50 лет.
Таким образом, феноменальный рывок того пятидесятилетия оказался «одноразовым», таким, который трудно повторять постоянно. Это достаточно хорошо заметно по цифрам периода с 1970 года по наши дни, разбитого на несколько отрезков. В 1970-е годы рост общей факторной производительности резко замедлился — до 0,57% в год. Все еще выше, чем на рубеже XIX-XX веков, но почти вчетверо ниже, чем в середине века. Затем на сцену вышли компьютер, мобильный телефон и интернет. Казалось, что прежние темпы роста вернутся. Действительно, в 1994–2004 годах среднегодовой рост TFP в США ускорился до 1,03% — все еще существенно ниже рекордных показателей, но значительно выше любого другого периода. Уже с 2005 года тренд разворачивается: «третья промышленная революция» выдыхается и TFP замедляется до средних 0,4% в год.
Ряд данных в книге Гордона заканчивается в 2015 году, но мы уже знаем, что за следующие 7 лет картина принципиально не поменялась: рост TFP остался на уровне 0,4% в год все последнее десятилетие. Это самые медленные темпы роста производительности с 1870 года. По сути, Америка оказалась в плане экономического развития отброшена в доиндустриальный период. И не только США: в странах Западной Европы ситуация еще хуже. К примеру, в Великобритании производительность труда в целом с кризиса 2008 года по наши дни выросла всего на 5% — примерно на 0,3% ежегодно. А темпы роста TFP были еще ниже. В Германии и Франции цифры мало чем отличаются от британских. Страны догоняющего развития (например, Китай) выглядят чуть лучше, но и задача у них проще — достаточно внедрять используемые в развитых государствах технологии, не изобретая велосипед.
В чем причины феноменального роста производительности труда после 1920 года? По мнению Гордона, ключевую роль тут сыграл настоящий вал инноваций в конце XIX и начале XX века. Они перевернули человеческую жизнь буквально во всех отраслях, которые только можно себе вообразить. Но скорость изменений была обусловлена не только техникой. Профессор выделяет «Новый курс» президента США Франклина Рузвельта — политику, которая позволила всем этим достижениям быстрее просочиться в экономику за счет снижения неравенства в обществе, а также опыт мобилизации Второй мировой войны, который ускорил как внедрение технических новшеств, так и сами подходы к производству. Сейчас, считает Гордон, такого свежего взгляда не хватает.
Что касается недавнего прошлого и настоящего, то компьютерная и информационная революция оказалась куда менее всеобъемлющей. Применение ее результатов ограничилось несколькими сферами: коммуникации, развлечения, в какой-то степени ретейл, финансы и сфера услуг. Поэтому рост производительности в разных отраслях оказался неравномерным и, самое главное, в принципе более скромным.
После выхода книги многие технооптимисты (например, экс-глава Microsoft Билл Гейтс) поспешили, признав масштаб анализа американской экономики и быта, проделанного автором, раскритиковать его выводы. Некоторые из них считают, что цифры производительности труда не в полной степени отражают технологический прогресс. Дело в том, что производительность считается от ВВП, а в ВВП многое просто не подсчитывается. Однако Гордон отмечал эту проблему на страницах «Взлета и падения». Он согласен с тем, что современный рост недооценивается, но рост прошлого недооценивается еще сильнее, поскольку сбор и анализ статистики в те времена был куда менее продвинутым. К примеру, в США в 1910 году было всего два автомобиля на 100 домохозяйств. В 1930-м их число достигло 89. Между тем автомобиль был включен в стандартную корзину потребительских товаров только в 1935 году. А есть вещи, которые подсчитать было практически невозможно. «Реальный ВВП никак не оценивает падение младенческой смертности с 22 детей на 100 родившихся в 1890 году до 1 на 100 в 1950-м… Реальный ВВП не считает выгоду потребителя от возможности в любой момент наполнить ванну за пару минут, просто повернув кран…» Аргумент о недостаточной полноте статистики — это аргумент в пользу его точки зрения, отмечает профессор.
Работу Гордона высоко охарактеризовали многие экономисты. Нобелевский лауреат Пол Кругман обратил внимание на то, как автор оценил масштабы прогресса, достигнутого в XX веке. «Жизнь в городской Америке в 1940 году была отчетливо современной, — пишет он в своей рецензии. — Вы или я зашли бы в тогдашнюю квартиру, с ее централизованным водоснабжением, холодильником, телефоном и электрическим светом, и обнаружили бы ее полностью функциональной. Мы бы расстроились от отсутствия компьютера и интернета, но ничего не вызвало бы у нас ужаса или отвращения. Тогда как американец из 1940 года, зайдя в дом 1870-го, испытал бы именно эти чувства. Жизнь улучшилась в тот период намного сильнее, чем впоследствии».